Вышло так, что последние две недели я очень много ходил по Москве пешком — медленно, с чувством. В центре наследил почти везде: от Арбата до Таганки, от Пятницкой до Ленинского проспекта.
Я не часто делаю так, потому что стараюсь лишний раз себя не расстраивать. Вид моего любимого города давно приводит меня в ужас. Москва — гигантская помойка. Москва загородила лужковским новоделом все небо. Москва раздулась, как презерватив под напором воды, и когда идешь рано утром в людском потоке, то уже не всегда понимаешь, где ты — в Душанбе, Бухаре, или Махачкале.
Москва постоянно роет и копает, и я правда не могу понять, почему нельзя целенаправленно посвятить этому весь какой-нибудь год, или пусть даже два, но уже перерыть, перекопать, и засыпать все обратно раз и навсегда.
Человек вроде привыкает ко всему. Он, как известно по опыту блокадного Ленинграда, может даже приспособиться жрать и переваривать клей — что уж говорить о каких-то визуальных раздражителях. Вот и я почти ужился с новой Москвой — просто стараюсь как можно реже гулять по центру и смотреть по сторонам. Но в последние недели, как я уже сказал выше, гулял и смотрел.
И увидел, что помимо всего прочего Москва превратилась в концлагерь. Вы не заметили?
В центре города, вокруг даже мало-мальски значимых площадей, по обочинам шумных дорог и в тихих переулках, стоят горы металлических заграждений с надписями УВД ЦАО. Тех самых заграждений, что используют для изоляции "себя" от "нас".
Они стоят без присмотра, но с очевидным расчетом в любой момент оказаться в строю. И дело не в праздниках, и не в массовых гуляниях: Красная площадь была полностью перегорожена металлом уже в середине апреля. Даже ранним утром пройти на нее было можно только через небольшой зазор. Интересно, хоть одна европейская столица встречает так своих туристов?
Я еле уживаюсь с Москвой-свалкой, Москвой-стройкой, Москвой-торговым центром, и Москвой-презервативом. Но Москву-концлагерь я уже не вынесу. По ощущениям это должно быть похоже на то, как если бы на твоих глазах насиловали любимую женщину.
И если бы у меня была возможность. Если у меня когда-нибудь будет такая возможность. Я обязательно запрещу людям, не родившимся в моем любимом городе, руководить моим любимым городом (как и в случае с любыми другими городами, на всех ключевых городских постах, включая должность мэра).
Потому что для оленевода дворы на улицах Рудневой и Островитянова не значат ничего, кроме куска перегноя. Потому что Красная площадь для него — только лишь "стратегически важная точка". Потому что отчим никогда не полюбит своего приемного сына так, как это мог бы сделать родной отец.
! Орфография и стилистика автора сохранены
