Лежу я в больнице, плюю в потолок.
А доктор на блюдце мой хрен уволок.

Народный фольклор

В лазарет можешь попасть не потому, что больной или поврежденный, а просто потому, что как бы проживаешь свой очередной ТО-5 или ТО-6, как автомобиль. Живешь себе, так, непринужденно, созерцаешь мирскую, физиологически недосказанную красоту вокруг себя, т.е. очередную типичную встречу с прекрасным, кто-то мечтает о подвигах, или на худой случай о повышении зарплаты или пенсии (долготерпимо-долгожеланно-долгожданной), или о понижении вдруг свалившегося на больную пенсионную голову пенсионного возраста... И вдруг — бац — на тебе! — надо пройти диспансеризацию. И тут психологически неожиданно, врасплох, т.е. экспромтом, человека застают годы, сроки, тенденции, переходящие в историю. Согласно статистике Минздрава, в цепких руках эскулапов человек оказывается в нужный момент и в нужное врачевательское время. По их Минздравовскому плану. В совершенно неподходящий, лиминальный или пикантный момент можешь скоропостижно оказаться именно в больнице. Гистология этого процесса такова.

Попав в руки отъявленных лекарей, особенно перед операцией, чисто символической, малозначащей, человек, он же пациент, проходит огромную тьму или даже полчище исследований. Ну, его должны досконально изучить по всем суровым параметрам, и симпозиум диагностов обязан рассудить и урегулировать: каким именно методом резать можно, а каким строго нельзя. Иначе хлопот с этими больными субъектами не оберешься. Поэтому приходится отдавать пол-литрами свою ценную и недешёвую кровь, глотать шланги под лидокаином до желудка и глубже, проходить тест на биохимию (чтобы узнать химический состав своего незабвенного и покамест живого тела, как темпоральный детерминант: "после больницы он почувствовал себя лучше"), проверять на проходимость рентгеновских лучей родной костный скелет, т.е. постигнуть и претерпеть множество других волнующе неприятных, но столь необходимых и трогательно принципиальных процедур. И утихнуть. Эх, эскулапы родные! Наругать вас некому. Потому что они хохочут, когда говорят в лицо больному: "Сгинай пополам! По-любому, быстро! Это позитивно!" Или один другому: "Ложи его на бок!" Но все равно без этих страшных процедур никак. Нет вариантов. В этом и состоит надлежащий и основополагающий момент. Он и переломный, он и текущий.

Я сидел рядом с Ординаторской, куда нет-нет да и прошествует обслуживающий персонал, где врачи пьют чаи, кофеи, другие приличествующие напитки, обсуждают пациентов и назначают одиозные курсы лечения.

Из приоткрытой дверцы слышится неторопливый разговор. Беседуют. И потом: врачи тоже шутят. Они — те же люди. Только в белых халатах. Их тоже мучает совесть. Лечат нас. А мы никак.

— Ну, наконец, можно передохнуть от нашествия этих пациентов. Откуда столько берется? И все — больные! Ладно бы — здоровые! Дал аскорбинку — и все дела. Иди, гуляй, Вася! А тут — сиди и придумывай: как вылечить, если нечем, да и невозможно. Обещаниями не вылечишь.

— Что будешь: чай или кофе?

— Коньячку бы, грамм так двести пятьдесят. Да ладно, я без претензий, лучше кофе, не спал почти сутки. О пациентах думал. О которых Минздрав думать запрещает. И сокращает, сокращает, сокращает... Всё. Досокращались...

— Ладно, пей свой кофей, дурные мысли прочь. Ночная смена впереди. А ты сиди и бди.

— Слышь, тут мне намедни сон приснился. Такой реальный, что так и живу, как будто в нем. И нахожусь под тягостно захватывающим впечатленьем. Это не просто чувство прекрасного. Это как экуменическая аберрация. Как объединяющая погрешность или ошибка. И веришь в это — и не веришь.

— А что приснилось? Эротика, любовный роман, просто красивая женщина или приключения?

— Да, почти эротика... Шучу! Не! Бытовуха. Сюжет обыденный до безрассудства. И ни в какую шайку-лейку и ни в какие ворота не влазит. Как лингвистические нейротриггеры. И в голове торжественно не умещается до сих пор. И как реальность видится, и как абсурд. И какой-то прям причудливо ошеломительный коллаборационизм наступает. Ну, ладно, слушай. Значит, так. Приснилось мне, что назначили меня Главным лечащим врачом Президента. Ага! На злобу дня, блин. И это потому, что прежний Главный — помер. А я совсем недавно отличился в деле поднятия с колен совсем унылых пациентов. И у меня был, ясное дело — во сне, огромный опыт поднимания с колен. Его я применял многостократно и получал такие отзывы, что и мечтать о них не надо. И вот меня призвали... Почти как в армию. Щас расскажу. Душа при этом раздвоилась: одна часть говорила: "Бежи отсель! Подальше!", а другая: "Давай! Хватай судьбу за пятки!" Половинки спорили во мне как свирепые лихие волки. Я уступил и ответил согласием вторым 50 процентам. Мы жертвуем своими интересами ради других. Вот-вот.

Сон, натурально, был о том, что Президент наш занемог. Захворал. Слёг унизительно давно. А по телеку крутили его записанные когда-то на всякий случай клипы и партитуры. У музыкантов это называется фонограмма и "фанера". А здесь это называлось бесперебойной персональной ответственностью и работой над документами. А проще — консервы. Клёво, ты дома лежишь, болеешь, а без тебя — тебя по телевизору... И ты на подушках это смотришь... Мне нравится. А? Это так, к слову.

Так вот, прежний Главный лечил его своей методой. То ли пиявками, то ли просто кровопусканием, как в Средние века, то ли таблетки купили не оригинальные, а импортозаместительные, не знаю. Кто ж скажет? Государственная тайна. Короче — не вылечивается он. Лежит тихо и болеет. Тут Главный и преставился. По какой причине — тоже неизвестно. Тоже Государственная тайна. То ли от старости, то ли от психофизического дискомфорта и дисбаланса, то ли от психологических уловок, ведь каждую пиявку проверяли — не просто на свет, а на химический состав, каждый инструмент в спирту варили-стерилизовали, каждую таблетку специальный человек съедал, проверяя на себе. То ли ещё от чего. Страна большая. Вариантов много. По стране розыск объявили. Секретный. Врач нужен. В Германию везти — опасно, вдруг не сдюжит. Решили на Родине вылечить, но чтоб врач был самый что ни на есть раскомпетентный. Чтоб знал много и практиковал без смертельных исходов. Президента ведь лечить, как-никак, а не бомжика захудалого или реципиента смердячего из пердикоптера... И так случилось, что нашли меня и медленно и неоднозначно окучили. Я в том сне гомеопатом оказался, акупунктурой овладел в совершенстве и индусской теорией правильного пищеварения — Аюрведой, которая складывается из трех дошей: Питта (огонь и вода), Капха (вода и земля) и Вата (эфир и воздух). Я именно этим людей и поднимал: кого — почти из гроба, кого — с постели, а кого — просто с колен. Люди вставали и уходили, довольные произведенной консеквенцией, то есть фактическим результатом. Я за это денег не брал, как Христос. Не мздоимствовал и не был стяжателем, как священнослужители, превратившие святой храм в "торгашеский вертеп разбойников", если вспомнить слова Господа. Просто был доволен своими мирными мирскими делами. Ведь людям помогаю. Святое дело. Так считал. И на душе была пронзительная радость. И упокоение. Это и есть храм. Нерукотворный. И смысл великий в этом вижу. Такая она наша стахановская работа — помогать ближнему.

Молва народная вывела меня на чистую воду. Меня нашел спецназ. Особая рота. 8-я, что ли, вроде. Они выглядели не то как гладиаторы, не то как космонавты, но точно не как люди. И вели себя как захватчики с другой планеты. Я тогда жил где придется: у знакомых, у друзей, просто у хороших и приветливых людей, стараясь не стеснять их своим присутствием и помогать им чем возможно. Жил как свободный человек.

Спецназ, особенно начальство, не верил ни во что. Человеческое. Меня стали проверять, не занимаюсь ли самозанятостью, не создаю ли профсоюзы, не отношусь ли к оппозиции, не подбиваю ли молодежь на несанкционированные митинги... Не ухожу ли от налогов... Какой-то бред. Я говорил, что я лечу людей и денег не беру, мне интересно и хорошо, если все станут здоровыми. А мне на это: "Не тебе, сука, решать". "Что скажут, то и будешь делать". Ну, разве не абсурд? Это что такое?

Я вспомнил тогда интересную цитату, кажется из Библии, но, возможно, это просторечие: "Страшно — это не когда в тебя кидает камни толпа людей, а когда в этой толпе ты видишь знакомые лица". Так и тут, думал я, все происходит как в Библии. В толпе спецназовцев я вижу свои знакомые русские, российские лица, пусть и закрытые щитками, но которые готовы забить меня до смерти. Странно. Что я им сделал такого, чтобы они до такой степени ненавидели меня? Я, например, хотел бы, чтобы они стали добрыми спецназовцами, защитниками всех людей. Какой Бог сможет объяснить их поведение? Я этого не понимаю.

Рассказчик замолчал. И продолжил после долгой паузы.

— Меня проверили, как говорится, прошманали, и приказали заняться лечением. А для меня любой человек — это пациент. А его надо лечить. Мне на мою назначенную должность было абсолютно наплевать. Моя задача — лечить. Как я это понимаю. Представляешь, что за сон? Реальность необыкновенная. Пусть это и во сне, но во сне реальность более реальная, чем действительная действительность наша. Иногда даже страшно было. И жутко, и трепетно. И это совсем не симулякр.

— Да, зацепило тебя. Ну и сон! И дальше что?

— Значит, так. Я долго изучал пациента (понял Кого?), его особенности, склонности, пристрастия, диагностировал по своей методе... Мне, конечно, мешали фсошники. Отмахивался от них, как от надоедливых мух или комаров, потому что бесконечный (фейс и не фейс) контроль и проверки шли не на пользу моему пациенту. А спецслужбисты не желают этого понимать. Лезли во всё и везде. Я злился как никогда. Простой народ намного доверчивей и намного излечимей, чем эти высокопредставленнные представители у власти. И даже Сам. Трудно работать без доверия. А если нет доверия, то нет лечения. Об этом говорят и гомеопатия, и акупунктура, и Аюрведа. Три признака и три составных части лечения, выздоровления и здоровья. Вот такой вот лечебно-оздоровительный перформанс.

А эти, из ФСО, всё ходят с какими-то электронными улавливателями, к моим штанам прикладывают, водят по воздуху и по стенам, в рот мне заглядывают, карманы проверяют без конца, в руки мне смотрят неотрывно, шарят, короче. И в ушах у них микропередатчики и микрофончики возле их выдающихся, крепких, тяжёлых и небритых скул. Между собой переговариваются, повторяя: "чисто", "чисто", "отбой"... Измучили. Изуверы. Кататонический напор какой-то.

Я долго анализировал, сопоставлял, обрабатывал полученную информацию — и сделал вывод, который окончательно и несообразно поразительно потрясно шокировал прежде всего местную охранку: "Нужно применить кору чистейшего дуба. И настой, и просто пожевать. Тогда пациент тут же встанет на ноги. Гомеопатия нам в помощь". ФСО долго выпадала в осадок. А что им делать-то? Они ж специалисты по другим делам. По аккаунтам, драйверам, браузерам или фолловерному фидбэку, допустим. Дилемма! Это не просто "встань передо мной как лист перед травой". Это круче, намного.

И, знаешь, когда стали искать эту чистейшую дубовую кору в Европейской части РФ — не нашли. Потом восточнее искали, потом даже дальневосточнее — и не нашли. Нет у нас той самой чистейшей коры дуба, которая смогла бы вылечить Президента. Даже в Крыму не нашли. Прикинь, нет на одной шестой суши планеты того самого загадочного эликсира здоровья, о котором во всех сказках и былинах написано. Про Илью Муромца, например, который встал с колен. Выпил там чего-то и пошёл, пошёл....

— А искал-то эту кору дубовую кто?

— Конечно, охрана. И вот прибегает ко мне главный какой-то охранник, в гражданском, не начальник ФСО, а начальник евонной охранки, такое седативное недоразумение, и давай на меня с матерком крыть. Выражается нецензурно, но с чувством прекрасного. Образно говоря, сказал, что "засрали всю страну, что, мол, чистой дубовой коры в стране нет, что и дубрав никаких нет, что это не страна, а сплошное дерьмо и недодерьмо". И смотрит на меня.

А я смотрю на него и думаю: амнезия достигла цели или что-то другое, незапланированное? И отвечаю тихо: "А я тут при чём? Я — врач. Твоё дело — доставать. Моё — лечить".

Я, конечно, страшно возмутился и говорю, мол, "слушай, Винтовкин (фамилия такая), я, что ли засрал страну? Я настроил коттеджи в запретных зонах и реликтовых лесах? Я разгонял доморощенных жителей, которые борются за сохранение экологии своей территории? Я на этих жителей натравливал спецназ и нанятых чоповцев? Я выдавал лицензии детям прокурора на открытие мусорных полигонов? Я выдавал лицензии на бесконтрольный вывоз леса в Китай и строительство китайских лесопилок в Сибири? Я сжёг пол-Сибири в пожарах в этом году? Это не я, а ты помогал засиранию страны. Иди, говорю, и ищи где хочешь чистую дубовую кору, чтобы вылечить человека. Твоего хозяина".

Он дернулся, было, этот Винтовкин, и затих. Пошел искать. А что делать? Служба — службой.

Ну, в общем, в том сне у нас, в РФ, не нашли чистой экологичной дубовой коры. Вообще. Совсем. Абсолютно.

— А вообще-то нашли?

— Нашли. У батьки.

— У какого батьки?

— У Лукашенко. Там дубы-колдуны ещё что-то шепчут в тумане... Вот такой вот эвфемизм получился... Вылечили его.

Голос рассказчика туманно таял, переходя в нежную физиологическую недосказанность. Я терял связь с реальностью.

Вопрошающий голос спросил: "А где этот сон приснился?"

— Да у нас, в кастелянской комнате. Среди чистого белья и подушек. Я устал после смены, хотел сменить свой халат в крови на чистый. Увидел чистые подушки и "дай, думаю, полежу на них минутку". Так и уснул. И сон этот видел до тех пор, пока не услышал женский голос надоедливого фсошника: "А с этим на подушках что делать?" И проснулся. Вот так.

Я постепенно терял сознание. Оно не способно было охватить ту метаморфозу больничного отчаяния, которое громыхает не только в мыслительных процессах высокоодарённых эскулапов, но и в мозгах простых смертных, то есть больных и униженных этой процветающей жизнью. То ли сам по себе, то ли от этого гуманного рассказа я в коридоре съехал со стула. И мне стало удивительно плохо. Давление поднималось всё выше и выше, сердце стучало все тахикардичнее, наступала слабость не только в членах, но и во всём организме. Процесс пошёл! Меня подхватили случайные люди в халатах, вкатили 2 кубика не знаю чего, 2 кубика панангина, подкормили глюкозой, чтоб было сытнее, и уложили в коридоре, на приятненьком сквознячке, для развития атипичной или острой пневмонии. А почему в коридоре? Палата на 6 человек была занята каким-то абсолютно не крутым, но абсолютно богатым боссом. Это было секвенцией музыкальной композиции.

Ночью я удрал из этой больницы. А зачем лечиться, если чистой природы не осталось? Разве можно жить по-человечески на помойке? Если всё засрали, как молвил начальник охранки?

Больницу эту сломали. Зато выстроили бизнес-хаус. Врачи и учителя сразу ломанулись и смотались в бизнесмены и чиновники. Как завещал один наш премьер. Если не хотите жить в бедности.

Живите и процветайте. И да вдохновит вас кимвальный звон.

Геннадий Климов

Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter