В незабываемые "лихие девяностые" одним из наиболее коммерчески успешных российских писателей был Игорь Бунич (1937–2000). Этот петербургский литератор, творивший в компилятивном жанре военной истории и политической конспирологии, возник буквально из ниоткуда — а возникнув, очень быстро приобрёл неимоверную популярность в так называемых "широких читательских массах". Произошло это сразу же, как только Советская империя приказала долго жить. Начав публиковать свои сочинения в 1991 году, Бунич мгновенно утвердился на постсоветском книжном рынке в качестве "нового" Юлиана Семёнова, только с обратным идеологическим знаком. ("Старый" Юлиан Семёнов в тот момент формально ещё был жив, хотя пребывал в коматозном состоянии в одном из московских госпиталей, где и умер в 1993 году.)

Книги Бунича выходили в созданном специально "под него" издательстве "Облик", возглавлявшемся его приятелем, диссидентом и бывшим политзаключённым Гелием Донским. После издания разошедшихся стотысячными тиражами бестселлеров "Кейс президента" (1991) и "Золото партии" (1992) и последовавшим вслед за тем двухтомным исследованием причин возникновения Второй мировой войны "Операция "Гроза", или Ошибка в третьем знаке" (1994), — в середине 1990-х годов издательство Донского начало публиковать главную книгу Бунича — трёхтомную эпопею, озаглавленную "Пятисотлетняя война в России"[1].

Издательская аннотация гласила:

"Порядок и основы государственности в России властями всегда удавалось поддерживать только с помощью жесточайшего террора и постоянными внешними войнами, чтобы отвлечь от себя лютую ненависть населения. Но когда власти приходили к выводу, что "так жить нельзя", и пытались провести мало-мальски либеральные реформы, немедленно начиналась война всех против всех, а опрометчивый правитель уничтожался — часто вместе с государством. Глобальный характер приняла война после "нашествия" большевиков. Она продолжается и в наши дни..."

Нет никакой возможности сколько-нибудь подробно пересказать в небольшом эссе содержание этого капитального опуса, совокупный объём трёх "кирпичей" которого составляет почти 1900 страниц. Однако для того, чтобы читатель, с данным сочинением не знакомый, мог составить хотя бы приблизительное представление о том, про что там написано, издательской аннотации явно недостаточно, и мне всё же придётся попробовать это сделать. Поскольку без этого тому же читателю будет непросто понять и всё дальнейшее, что ему предстоит здесь прочесть.

* * *

Концепция Игоря Бунича о том, почему жизнь в России устроена неправильно и происходит вопреки здравому смыслу и логике эволюционного развития человеческой цивилизации, была проста. Согласно его представлению о российской истории, все беды этой страны начались в тот момент, когда первый русский царь, бесноватый психопат с явно выраженными садомазохистскими наклонностями Иван IV по кличке Грозный, развязал в Московском царстве гражданскую войну — натравив одну часть его жителей на другую.

Всё началось в декабре 1564 года. Тогда Иван IV сначала сознательно спровоцировал кризис системы государственного управления, а затем, обвинив госчиновников в том, что они не дают ему эффективно исполнять положенные по статусу царя обязанности, сбежал из Москвы в неизвестном направлении. Не забыв, однако, прихватить с собой государственную казну, религиозные реликвии и личную библиотеку. Добровольное бегство царя — вещь, прежде абсолютно непредставимая не только простонародьем, но также и служилым дворянством, — вызвало среди столичного населения чудовищный психологический шок. Для черни свершившееся было подобно начинающемуся светопреставлению, для бояр и лиц духовного звания — стало свидетельством глубочайшего политического кризиса, из которого неизвестно было, как выбираться. И вместо того чтобы выдвинуть из своей среды какого-то человека, обладающего известным именем, родовитым происхождением и решительным нравом, способного взять на себя ответственность за дальнейшее существование государства в условиях начавшегося безвластия, — московские бояре и попы не придумали ничего более оригинального, как бить Ивану челом. То есть направить к беглому царю (укрывшемуся в подмосковной Александровской слободе) депутацию, чтобы уговорить его сменить гнев на милость и вернуться на царство.

Это была роковая ошибка, стоившая многим из них не только потери социального положения и материального достатка, но и жизни. Поскольку, согласившись снова стать царём, Иван IV вытребовал у бояр для себя диктаторские полномочия, позволявшие ему творить любой беспредел по собственному разумению и прихоти, не неся ни перед кем за это никакого ответа. А получив эти полномочия, жестокий и злопамятный царь немедленно развязал в стране опричный террор, ставший — согласно концепции Игоря Бунича — первым эпизодом в истории пятисотлетней войны российской власти против собственного народа.

Начавшись в 1565 году, война эта с тех пор и продолжается — непрерывно, хотя и с разным темпом интенсивности. Иногда — как, например, во времена царствования императриц Елизаветы Петровны и Екатерины II Великой, равно и императора Александра III Миротворца — она затухает, поскольку власть объявляет негласное перемирие, и тогда народу удаётся перевести дух, а то и самому немного пошалить. А иногда — как в эпоху правления полубезумного Петра I, на закате жизни провозгласившего себя первым российским императором, — обостряется до невозможности, и тогда кровь по земле российской струится уже не тонкими ручейками, а хлещет стремительными потоками.

После переименования в 1721 году Московского царства в Российскую империю, как считал Бунич, тенденции эволюционного развития, хотя и крайне медленно, но всё же стали брать верх над привычной местным правителям феодальной междоусобицей и существованию по принципу "после нас хоть Мамай". Следствием этого стали важнейшие государственные реформы, начатые в 1860-х годах императором Александром II Освободителем. Однако они не были доведены до логического конца, поскольку народ, за три столетия уже вполне адаптировавшийся к привитому ему перманентному садомазохизму и научившийся получать от него наслаждение, почуял в этом правителе слабака и размазню и — материализовавшись в образе террористов-народовольцев Рысакова и Гриневицкого — ликвидировал его безо всякой жалости. Императорская кровь, обагрившая снег на набережной Екатерининского канала, со всей отчётливостью продемонстрировала российскому народонаселению, что Бога, во-первых, нет, а во-вторых — что отныне всё дозволено.

* * *

На то, чтобы уничтожить собственный дом, народу Российской империи потребовалось 36 лет. Но результат превзошёл все самые смелые его эротические фантазии. Поскольку тот лютый — свирепый — неописуемый кошмар, который начался в том же 1917 году, когда власть в постмонархической России захватила международная криминальная организация, именовавшая себя партией большевиков, в кратчайший срок затмил все ужасы со времён бесноватого царя Ивана IV Грозного.

Новые правители России уничтожали свой народ непрерывно и с неиссякаемым задором. При этом не жалели ни чужих, ни своих. Лучшей иллюстрацией этого процесса может служить получившая широкую известность в конце 1930-х годов карикатура из какого-то американского издания: советский диктатор Иосиф Сталин, облачённый в поварской фартук поверх привычного в его рисованном образе френча и в колпак, вертит ручку мясорубки, готовя мясной фарш. В виде ручки изображён "железный нарком" Николай Ежов, а из жерла мясорубки высовываются крошечные человечки с физиономиями Бухарина, Рыкова, Крестинского, Розенгольца и прочей большевистской сволочи, разевающие рты в отчаянном вопле: "Товарищ Сталин! За что?!" На что повар, растягивая в жуткой ухмылке свои тараканьи усища, отвечает: "За что, за что... Кушать хочу!" — и вертит ручку дальше.

Если заменить на этом рисунке проворачиваемых в фарш сталинских приспешников на советских полуинтеллигентов, каких-нибудь артистов и литераторов, или на никому не известные лица поволжских крестьян и костромских ремесленников — посыл изображённого не изменится ни на йоту. Людобойская система, созданная правителями Советской империи, была абсолютно уникальна, поскольку не имела аналогов в истории иудео-христианской цивилизации за все без малого две тысячи лет её существования.

Не следует забывать и о том, что развязанная в 1939 году Советской империей Вторая мировая война спустя два года обернулась для её устроителей очередной фазой войны гражданской — когда после нападения на Советский Союз вчерашнего союзника, нацистской Германии, едва ли не полмиллиона его подданных, с лёгкостью изменив воинской присяге, встали на сторону врага с оружием в руках. А тех, что встали без оружия, оказалось ещё больше.

* * *

Вторая мировая война, так же как и война мировая Первая, завершилась для России поражением: в результате первой сдохла Российская империя, в результате второй был уничтожен генофонд империи Советской. Отныне всем в этом заинтересованным оставалось только ждать, когда она также испустит дух.

Ждать пришлось долго — почти полвека. Виноваты в том, что агония СССР затянулась так надолго, были страны так называемого "свободного мира" — в первую очередь Соединённые Штаты Америки. Поскольку это именно они кормили СССР своим хлебом и продавали ему новейшие технологии, позволявшие кремлёвской геронтократии поддерживать в собственном больном воображении иллюзию своего превосходства над "цитаделью мирового империализма".

Наконец в Москве подул ветер перемен — и в считаные годы развеял десятилетиями нагнетавшийся тоталитарный морок. Коммунизм умер. Советская империя распалась. Но радоваться было рано. Поскольку империя распалась не полностью, а место давшего дуба коммунизма занял гораздо более живучий Совок. Власть же перешла сначала ко второму эшелону партийной бюрократии, а затем к офицерам тайной политической полиции. Которые немедленно принялись реставрировать ту систему, в которой они только и могли комфортно существовать. Результат — то, что мы имеем в данный момент: Совок без коммунизма + гэбистско-воровской режим. И государственная идеология, формулируемая одной фразой из двух слов. Первое из которых состоит из четырёх букв, а второе — из пяти. После первого — запятая, после второго — восклицательный знак. Или два. Или три. Зависит от степени личной эмоциональной вовлечённости в процесс.

* * *

Прочитав "Пятисотлетнюю войну" в рукописи, я был довольно сильно впечатлён широтой мышления и размахом фантазии её автора. И не смог удержаться от того, чтобы не задать естественным образом возникший вопрос:

— Игорь Львович, вы сами-то верите в то, что здесь насочиняли?

— Не верил бы — не писал, — отрезал капитан 2-го ранга в отставке.

— Ну и когда же это всё кончится? — задал я следующий, не менее обоснованный вопрос.

Бунич изобразил недоумение:

— Тебя в школе считать учили?

Пришлось признать, что — да, учили.

— Тогда прибавь к дате начала войны её продолжительность. Прибавил?

Результат прибавления мне не понравился.

— А поскорее никак нельзя?

Казалось, именно этого вопроса Бунич и ждал.

— Можно, как нельзя, — пророкотал он. — Но для этого, — указательный палец писателя-конспиролога возник перед моим носом, — необходимо выполнить два обязательных условия. Ликвидировать мумию в зиккурате. И перекрасить Кремль в белый цвет.

От неожиданности я не сразу смог правильно оценить выданную инструкцию.

— А Кремль-то — зачем?

Бунич вынул изо рта воображаемую трубку, положил её на стол и, пристально глядя мне в глаза, произнёс:

— Я так панимаю, щьто по пэрвому вапросу разногласий нэт?

* * *

С тех пор прошло больше двадцати лет. И чем чаще я вспоминаю этот эпизод из имевшего место в кажущихся уже неимоверно далёкими 1990-х своего общения с автором "Пятисотлетней войны", "Золота партии" и множества других с неимоверным драйвом и экспрессией написанных сочинений, — тем сильнее крепнет во мне уверенность в том, что, огласив те два непременных условия для прекращения пятисотлетней войны в России, Игорь Бунич был абсолютно прав.

Нет никакого сомнения в том, что природа ныне существующего в России преступного режима имеет явно инфернальный, потусторонний, дьявольский, сатанинский характер. Уничтожить его обычным образом — посредством традиционной мирной демократической революции (на что до сих пор надеются некоторые очень симпатичные, но не очень умные российские оппозиционеры) или военного переворота (грезящих о таком варианте тоже наверняка хватает) — не представляется возможным. Поскольку у этого режима, как у того дракона, на месте одной отрубленной огнедышащей головы мгновенно вырастет новая, точно такая же и ещё более злобная, чем прежде. И нет в арсенале Ивана-царевича такого волшебного меча-кладенца, которым можно было бы отрубить разом их все. Значит, надо искать драконью или кощееву смерть — чтобы одним ударом покончить и с самим драконом, и с его заколдованным царством. Царством, где всё живое обречено на гибель или изгнание. Царством, в котором нет места людям умным, потому как надобны преданные. Царством, в котором вот уже четыреста пятьдесят четыре года идёт война царей с собственным народом. И нет ей конца.

Или всё же есть?

 

[1] Бунич И. Пятисотлетняя война в России: В 3 книгах. СПб.: Облик, 1996-1997.

Павел Матвеев

Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter