Тут люди задались интересным вопросом: почему протесты против пенсионной "реформы" затронули не всех, а вот Мамаева и Кокорина осуждают почти все? И почти все требуют наказания. 

Действительно, практически до степени неразличимости: "ольгинские" (или выдающие себя за них), либералы (больше обращающие внимание на бытовой расизм, что и правильно, на мой взгляд) и т.д.

Ответ очень прост.

Пенсионная "реформа" касается все-таки не всех. Кто-то - уже пенсионер, кто-то - фрилансер, расхожая фраза про "исконный российский патернализм" действительности не вполне соответствует (а больше соответствует ей, скорее, нечто прямо противоположное - желание соотечественников, чтобы государство находилось где-нибудь на максимально далеком от них расстоянии - лучше, в ином измерении).

А вот битыми бывали почти все.

А уж страх перед побоями, перед злобным орангуташкой, который (между прочим, волею того самого государства) существует где-то рядом - вот он присущ абсолютно всем. Кроме, наверное, таких вот орангуташек.

Этот страх можно скрывать, успешно маскировать. До времени.

И вот сейчас он прорывается наружу. 

Это ведь совсем не незнакомых большинству футболистов требуют наказать. И совсем не за незнакомого чиновника люди переживают - "что нам Гекуба?" Это требуют наказать - через 10-20-40 лет - школьных истязателей. Или "дедушек советской армии".

Побои не забываются. 
Боль не забывается.
Чувство унижения и беспомощности не девается никуда.

Это свойственно не только россиянам, а любому обществу, переживавшему индустриализацию с люмпенизацией вместе. При этом в СССР эти явления происходили быстрее и жестче.

Почитайте классику. Например, "Детскую площадку" Брэдбери.

"В конце концов, кто сказал, что детство — самая счастливая пора жизни? О нет, это самое страшное и жестокое время, пора варварства, когда нет даже полиции, чтобы защитить тебя, есть только родители, но они слишком заняты собой, а их мир чужд и непонятен" (с).

Вот это, граждане, и называется словом ТРАВМА. Я понимаю, что термин нивелирован некими последними событиями. Так вот еще раз: травма - это глубинный страх буржуа перед пьяным или озлобленным орангуташкой, с которым ничего нельзя поделать. Это не страх увидеть на рекламном плакате симпатичную (не бодипозитивную) девушку и это не "запуганность" голливудских обладательниц миллионных состояний, якобы молчавших десятки лет. Замечу: почему-то "MeToo" говорят о богатых и знаменитых актрисах и продюсерах, а не о несовершеннолетней Кэтрин из гетто, реально изнасилованной такими же жителями гетто.

Это все из разряда - "у кого-то жемчуг мелкий, а у кого-то, знаете ли, и щи пустые". И все-таки те, у кого щи пустые, мне всегда будут ближе, роднее и понятнее.

И вот эта травмирование страхом - оно никуда в ближайшее время, похоже, не денется. И как-то исчезнет, может быть, через поколения. 

Но что мы можем сделать сейчас? А для начала - перестать стесняться о таком говорить.

А что до "мамаева побоища"... Хотя речь идет, конечно, о двух полнейших м***ках, я им все равно не пожелаю тюрьмы. Уже хотя бы потому, что она никого не исправляет, что в самом названии "исправительно-трудовая колония" - ложь и лицемерие.

P.S. А отношение (реальное) людей к кремлевскому государству определяется тоже этим. Что роднит пьяного дебила, избивающего кого-то стулом, росгвардейцев, набрасывающихся с дубинками на безоружных горожан, школьных истязателей или ФСИНовцев, пытающих заключенных? Уверенность в праве сильного и в собственной безнаказанности.

Егор Седов

Facebook

! Орфография и стилистика автора сохранены