Рискну предположить, что самым цитируемым произведением сегодня является "Собачье сердце", а самой популярной фигурой сравнения — Полиграф Полиграфович Шариков (в девичестве — Клим Чугункин). Почему так? Почему отчаянное положение профессора, "гения хирургии с европейским именем", так близко "русским"?

Потому что феноменально точно воспроизводит "Русскую систему". Воспроизводит художественно — т.е. просто, ярко и выпукло. Доступно.

Потому что написано Чугункиным для Чугункиных.

Психологический заряд этой коротенькой повести трудно выразить в тротиловом эквиваленте. Это нечто большее, неописуемое, неохватываемое словами — это сама внеисторическая, имманентная, реальность "Русской системы", ее концептуальная уникальность. Это исчерпывающая энциклопедия "русского" характера.

Сила текста в том, что он препарирует главную проблему "Русской системы". Клим — один из очень немногих живых персонажей "русской" литературы. В отличие от более или менее изощренно сочиненных "русских душою" татьян, наташ, пьеров, платонов, львов и прочего ходульного люда, обоснованию которого служат тома заумной нудятины, Клим не сочинен и не выдернут из жизни механически, но вынут из нее бережно, органически, вместе с окружающей средой. Он трепещет живой жизнью в руках исследователя, как свежепойманная ставрида.

Каждый узнал в этом трепете будней собственного соседа, коллегу, начальника или бюрократа. И никто не узнал в нем себя. Себя каждый нашел в профессоре, докторе или, в самом крайнем случае, в Зине-домработнице, т.е. в стороне "страдающей", "униженной и оскорбленной" в самом широком, национальном, смысле. И каждый ощутил собственное, вековое бессилие перед тупой, необъяснимой властью, внезапно, исторически нелогично, как кажется до сих пор многим "русским либералам", обрушившейся на Россию.

Такое избранное видение легко объяснимо психологически. При описании любого явления наблюдатель позиционирует себя вне его, и никогда — внутри. Это — первое. Второе: человеку свойственно милосердие, сопереживание и завышенная оценка собственных способностей.

Но современные любители цитат и параллелей забывают в неге диванной две вещи.

Первая. Более 90% населения той самой "процветающей" и "свободной" России, которая стояла "в шаге от демократии", но которой "кучка большевиков" помешала сделать этот шаг, было черным людом, рабами в полном и окончательном смысле слова "раб". По уровню грамотности "великая" страна гордо замыкала ряд развитых стран и уступала даже некоторым неразвитым, а по уровню смертности, в том числе женской и детской, далеко всех превосходила. Следовательно, тривиальная логика утверждает, что мечтатели наши, если бы вообще дожили до возраста своих любимых героев, то с вероятностью 99,999% отплясывали бы "Яблочко", наяривали на гармониях по трактирам, хватали за грудь зазевавшихся соседок или разливали постное масло.

Вторая. Оставшиеся несколько процентов "просвещенных", как говорили в те годы, или "продвинутых", как привыкли выражаться сегодня, были в положении ненамного более выгодном, чем "чернь". Да, у них были особняки, дома и выезд; да, они писали романы, симфонии и концерты для роялей с оркестрами, занимались наукой или сочиняли "реформы". И, да — у них были рабы, и они не считали 90% жителей России одушевленными созданиями. Но и сами были такими же по отношению к вышестоящему сатрапу. Ежедневно унижались и позволяли вытирать о себя ноги любому, стоящему хоть на вершок выше в имперской вертикали, или владеющему червонцем больше в банке.

Не догадывался и сам великий писатель о том, картину какого реалистического накала изобразил его гений, какой приговор — беспощадный и холодный — он вынес своему любимому монархизму. Климы ведь, швондеры, балтийские братки-сифилитики, чекисты-морфинисты и прочая вырвавшаяся на волю сила народная не с Луны упали и не интервенты их забросили — они плоть от плоти системы векового рабства, вытаптывания всего человеческого, поклонения идолу Власти. Они — прямой результат Системы, порождены ею, как Шариков — Преображенским. Более того — Преображенские, при всей их культурности и любви к хорошей кухне и "Аиде" — внесли свою лепту в феномен Чугункиных. Они веками жили за счет труда Чугункиных. Чугункины оплачивали их образование, поездки за границу, туалеты, "Аиду" и "вот эту штучку" в кастрюльке.

Царит ошибочный посыл, будто уровень чугунности головного мозга каким-то образом связан с образованием индивида-Чугункина. Это неверно, и вот почему. Во-первых, как и все "теории", эта придумана людьми интеллигентными, активными в писании и продвижении своих "идей" и, разумеется, неспособными — совершенно естественное свойство человеческого мозга! — увидеть собственную принадлежность к выведенному ими типу; во-вторых, теория эта опирается на поверхностные, коммунально-кухонные наблюдения сантехников, продавщиц или таксистов. Встречая же Чугункиных, напротив, прилично одетых, знающих несколько французских, английских или даже латинских слов, такие исследователи относят встреченных к досадным исключениям. Различия между образованными Чугункиными и неокончившими восьмилетки, пусть и кричащие, но не основные, не фундаментальные. А фундаментальное почему-то уходит от внимания исследователей и описателей: отношение к Власти. И те и другие — рабы; для тех и других — Власть сакральна; и те и другие не мыслят себя вне Системы и ее атрибутов — патриотизма, "Русского мира", "православия" и прочих "скреп". Снобизм же образованных основан на прослойке рабов под ними и, следовательно, возможностью их топтать, вытесняя тем самым из своих тонких интеллигентских душ неприятное ощущение собственного рабского состояния по отношению к Власти.

Мечта каждого Чугункина — избавиться от Чугункина над ним. Конечная стадия развития этой мечты, ее всеохватывающая, всенародная, всечугунная, т.е. общенациональная форма — убрать кремлевского Чугункина. Но оставить Систему. По неподдающейся рациональному анализу логике, царящей в чугунских головах, тогда сразу же настанет демократия, процветание наук, искусств и культуры, воспламенение сердец и благоухание эфиров. Куда денутся все Чугункины, которых каждый отдельно взятый Чугункин видит ежедневно вокруг себя везде, не знает никто. Почему и как возникло явление чугункинизма, не интересует никого. Каким это образом Система вдруг перестанет воспроизводить Чугункиных, не обсуждается a priori. Главное, "русское": уберем этого Чугункина, поставим другого, поделим всё по-честному, по справедливости, и заживем, наконец, "как люди". Идея простенькая, легко проникаемая в чугунские мозги, способная даже снять с диванов пару-другую тысяч Чугункиных и погнать их на улицу, но ничего, кроме перетасовывания колоды 36 чугунских шестерок, не сулящая.

И опыт вековой давности ничему их не учит. Они упрямо ищут провал там, где налицо прямой переход Власти из дрожащих рук отживших свое Чугункиных-Романовых в руки Чугункиных-большевиков, способных удержать эту Власть и спасти "Русскую систему" от развала. Это, кстати, поняло большинство из просвещенных Чугункиных и осталось на службе Власти. Они не большевикам служили, как и раньше — не Романовым, они служили России — "Русской системе", всеподавляющей и всеуничтожающей Власти.

А кто не разобрался, уезжали: философы, писатели, певцы и композиторы... И возвращались. Они искали "Россию", а нашли свободу. И поняли: лучше умереть в лубянском подвале, чем жить в странах, где нет "оранжевых штанов" и "цаков" ("Кин-дза-дза!"), где люди равны и равно счастливы, свободны; где есть законы, а не могущественный "Виталий Александрович" в телефоне.

Все бы ничего, и не стоило бы заводить разговор, да беда в том, что Система несовместима с окружающим миром. И распространяет споры чугункинизма в соседние страны — где войной, где "поддержкой", где "православием", где "переселенцами". Сегодня последних в Германии уже многие миллионы. Они менее впечатлительны, чем те философы. И они не возвращаются, ткнувшись носом в чуждую им свободу, а массой своей стремятся переделать общество, их приютившее, по своему, чугункинскому, образу и подобию. Превратить окружающую среду в питательную для воспроизводства чугункинского генофонда. Они видят себя "дрожжами", из которых в нужный момент взойдет тесто "новой Германии" и состоится историческое соитие с материнским, "русским" чугунизмом. Куда побегут они после соития, они сегодня не думают. Думают ли они вообще — вопрос, на который ответил уже М. Булгаков.

Ирина Бирна

Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter