"Офицеры россияне,
пусть свобода воссияет"
(Олег Газманов)
В своё время я очень предусмотрительно сказал, что обсуждение этнонима импереобразующей нации в пережившей себя империи также рискованно, как выяснять у партнера, прочна ли его любовь в давно опостылевшем браке.
Однако легист Путин повелся на рекомендации сановников, еще хранящих верность ельцинской утопии общероссийской гражданской нации.
И прозвучало безмерно раздражающее слово "россиянин". Его тут же отринули и справа, и слева… Верный путинец Говорухин, руководитель самой пропутинской организации – "Общероссийский Народный Фронт" окончательно похоронил затею с россиянской идентичностью, припечатав: "слово "россиянин" мне отвратительно".
Им тут же был дан выборочный перечень этносов, обреченных прославленным режиссером стать русскими: "татары, чуваши, тунгусы, чеченцы - все они русский народ". Видимо, вспомнив про линию фронта в Донбассе и главу правительства в ермолке, он сей список благоразумно оборвал…
Но не отстала и либеральная оппозиция. В манифесте "Открытой России" Ходорковского прямо предусматривается переход от имперской формы государственности к русскому национальному государству – с вежливым приглашениям всем этническим меньшинствам начать числиться "русскими".
В обоснование всеобщего "порусения" приводятся два "несокрушимых" довода:
1) "при царе все были русскими и ничего" (то, что петербургская империя досталась большевикам не в последнюю очередь из-за мифологии "Единой и Неделимой" и русификаторства их противников – старательно забывают);
2) трамполюбивые брайтон-бичские евреи безропотно сносят то, что американские чиновники их кличут "рашенз" (так за грин-карту и на палестинца согласишься откликаться).
В целом в современной России особенно нервную реакцию вызывают три-четыре слова.
Кроме "либерализма" (нас "обманули" - мы "предали" социализм, но до сих пор не живем как на Западе), это - "Украина" ("недострана", возомнившая себя нацией и променявшая "Русский мир" на Европу), "Америка" (счастливый победитель в Холодной войне) и "НАТО" (зловещая сила, мешающая посадить на цепь непокорных украинцев и прибалтов).
Но одним из самых сильных раздражителей является введенное почти 400 лет назад Максимом Греком, и повторенное Феофаном Прокоповичем, Ломоносовым, Карамзиным, Суворовым, Пушкиным и даже генералом Кутеповым слово "россиянин".
Потеснил это слово переход от классики, с ее пышными библеизмами (вавилонянин, египтянин, римлянин, ассириянин, афинянин, карфагенянин, израильтянин), к немецко-романтическому уклону в сугубую этничность.
Так появилось понятие "русские" - усечённое от "русские люди".
Доказывать объективную выгоду от введения особого внеэтнического понятия для гражданской нации Эрэфии бессмысленно. Никто – кроме кучки чиновников-прогрессистов – этого не хочет. Поэтому в Киеве, Тбилиси и Грозном могут спокойно ждать закономерного распада Североевразийского рейха.
Причем, слово "рейх" я употребляю не в качестве ругательства или насмешки. Напротив, я предлагаю ввести его в историографический оборот как безоценочное обозначение государства бесспорно имперской формы, но с явным доминированием одного этноса. Так было со всеми тремя германскими империями (рейхами) и с федеративной и республиканской Веймарской Германией, также официально именуемой "рейхом".
Бюрократические попытки введения термина "россиянин" вызывают такое болезненное отторжение по целому ряду психотравмирующих причин.
Прежде всего, это воспринимается как стремление вытеснить этноним "русские".
Затем в этом видится окончательный отказ государства от русификации как высшей цели национальной политики, а значит и сохранение автономных этнократий внутри страны, сохранение концепции России как "страны стран".
Очень важен и совершаемый при этом акт окончательного отказа от утопий "Русского мира" и "Святой Руси", поскольку, совершенно справедливо понимание, что оба этих политико-идеологических конструкта могут зиждеться только на использование соответствующих этническо-исторических качеств русской традиции: авторитарный тип личности, ксенофобия, мессианизм, патернализм, сервильность, манихейство…
Но наиболее важное другое: русские подсознательно изо всех сил хотят сохранить и повысить формальный статус своего этнонима, поскольку чувствуют, что это – последнее, что осталось для сохранения памяти о величии и о статусе великой исторической нации.
Дело в том, что почти все русские понимают проигрыш ими XX века. 100 лет назад Россия занимала куда более высокие позиции в рейтинге самых развитых и динамичных экономик, а также по культурному вкладу в мировую цивилизацию.
Престиж России был значительно выше, а предлагаемая ею модель вестернизации значительно популярней среди подчиненных, зависящих или ориентирующихся на неё народов, чем сейчас. Пиками русской цивилизации можно, в зависимости от предпочтений, считать Русский Модерн или последующую через полвека Оттепель, но уже очевидно, что третьего всплеска сопоставимого масштаба не будет.
Россия вновь свила себе уютное гнездышко провинциальной деспотии, и без возмущения созерцает второй за 90 лет разрыв с западной цивилизацией… И даже успехи американцев, китайцев, японцев, немцев, итальянцев, испанцев, евреев, турок, иранцев, латиноамериканцев, восточноевропейцев (включая поляков и украинцев), которые, несмотря на драматические и трагические перипетии столетия, его, безусловно, выиграли, не побуждают к завистливому накоплению сил для нового рывка. И если собратья России по Антанте – Англия и Франция также за прошедший век потеряли значение своей мировой роли, то они, по крайней мере, не провалились так глубоко и безнадежно.
Поэтому, после того, как война с Украиной и уход Балкан в НАТО окончательно похоронили утопию панславизма, а следы утопии большевизма сохранилась только в виде заповедника сталинопоклонничества, слово "русские" осталось единственным утешением русского народа в его горестях и бедах.
! Орфография и стилистика автора сохранены
