Танки и их ультиматум

Отбросив все "лишнее", то есть в данном случае не имеющее отношения к радикальному протесту, будь то электронные штучки-дрючки в музыке или непригодную в бою лирическую мягкость, "Танки" выдали, как городской партизан автоматную очередь, серию зубодробительных хардкор-песен.

На "Ультиматуме" особенно заметно, что левацкая окрашенность творчества рок-коллектива из Выборга явно слабее их тяги к всесокрушающему нигилизму и тотальному отрицанию.

И красный цвет у них часто совсем растворяется в черном. Один из номеров альбома назван "Смерть в кредит", как роман Луи-Фердинанда Селина, который был кем угодно, только не левым. В другом Никонов грозит недругам "Ночью длинных ножей".

"Стукач" явно перекликается с песней Самойлова и "Матрицы" "Опасность", но не только с ней, ведь предатель в рядах революционеров — сюжет неизбывный и широко известный как минимум с "Матери" Горького. "Все позволено", — провозглашает Леха Никонов вслед за Достоевским и Берроузом в другой песне. И если в "Войне" у него расклад "они против нас", а в "Что делать" он поет о "правилах нелегальной борьбы", то в предпоследней в трек-листе "Траве и таблетках" уже не осталось никаких правил и трудно разобрать, где "они", а где "мы", и кто это все вообще такие. "Я против любого закона. Я против тебя и меня".

Заменив "всегда против" на "против всего и вся", здесь он сумел переплюнуть даже Летова.

Из этой песни, а также из открывающей альбом "Ситуации", где про "грязную гримерку, гашиш, амфетамин", выясняется, что жизнь рок-исполнителя в нынешней РФ, особенно если он не из звезд первого ряда, мало чем отличается от существования неблагополучной молодежи в вымирающих от алкоголя и наркотиков депрессивных регионах. И только финальный "Андеграунд", единственный в альбоме "медляк", если это слово к нему применимо, чуть разбавляет обойму песен-боевиков, но его тяжелая мрачность — это как изможденность после кровавой битвы.

"Ультиматум" не содержит особенных творческих находок и удач, которые бывали у "Последних танков в Париже" прежде. Но зато являет собой пример почти идеальной последовательности в бунте и воистину ультимативной бескомпромиссности.

Вы можете оставить свои комментарии к статье здесь

Антон Семикин