В среду 29 апреля я побывал на процессе Ходорковского-Лебедева. Даже яркие зарисовки Шендеровича не в состоянии передать всей кошмарной сюрреалистичности происходящего. Лучше один раз увидеть...
Четыре автоматчика в черной униформе и бронежилетах держат под прицелом аудиторию примерно человек на 25. Через день после "геройств" майора Евсюкова было крайне неуютно ощущать направленное тебе в грудь дуло автомата.
Помимо экипированных с ног до головы автоматчиков в зале также постоянно находятся 5-6 вооруженных пистолетами омоновцев.
В стеклянную клетку, специально сооруженную для этого процесса, Ходорковского и Лебедева проводят по лестнице, прикованными наручниками к своим конвоирам.
Ни у кого не должно оставаться никаких сомнений – судят особо опасных государственных преступников.
Однако зловещий антураж свидетельствует совсем не о силе и уверенности организаторов этого постыдного фарса.
Не надо быть Вольфом Мессингом, чтобы почувствовать эманации страха, заполонившие малюсенький зальчик судебного заседания.
Отблески страха то и дело проскальзывают в глазах прокуроров, тщетно старающихся демонстрировать уверенность.
На первом процессе по делу "ЮКОСа" четыре года назад прокурор Шохин с подручными чуть ли не гнул пальцы, источая презрение к окружающим вкупе с гордостью за приобщение к сонму избранных, прозревающих будущее. Сейчас былая уверенность в собственной непогрешимости и безнаказанности куда-то улетучилась. Пока нет, конечно, каких-либо явных свидетельств перемен, угрожающих прокурорскому благополучию, но опытные чиновничьи носы улавливают какие-то тревожные колебания верхних слоев атмосферы.
Процесс обещает быть длинным, и его окончание придется на конец этого, а может и начало следующего года, когда фактор неопределенности, вызванный глобальным кризисом, начнет вмешиваться даже в самые проверенные расчеты.
То есть прокуроры по-прежнему продвигаются вперед в комфортабельном вагоне, но неясно, когда и где будет следующая остановка. Да и вообще непонятно, есть ли впереди рельсы...
Генетический инстинкт номенклатуры, сформировавшийся в сталинскую эпоху, напоминает гособвинителям, что с отработанным материалом Система расправляется, не обращая внимания на прошлые заслуги.
Жалко выглядит судья Виктор Данилкин, даже не пытающийся спрятать свой страх перед наглеющими прокурорами.
Человек, смиренно принимающий выпавший ему жребий – озвучить утвержденное наверху решение. Наверное, ему не хочется брать страшный грех на душу, зачитывая очередное людоедское решение по делу "ЮКОСа". И в отличие от прокуроров он с надеждой вглядывается в мглистую даль будущего, стремясь разглядеть там знаки перемен. Перемен, которые принесут ему спасительную "рекомендацию" из Кремля – судить по закону.
А пока Виктору Данилкину уготована роль "болванчика" в преферансе, где власть, не таясь, играет с подсудимыми и их адвокатами крапленой колодой. Рутинное "НЕТ" на все запросы стороны защиты. И разрешение прокурорам монотонно зачитывать бесконечные документы без необходимости отвечать на вопросы адвокатов о качестве представленных доказательств. Фактически приравняв своим решением исследование доказательств к их озвучиванию стороной обвинения, судья Данилкин лишил процесс состязательности.
29 апреля первая половина дня была посвящена ответу прокуроров на наглое требование защиты об отводе прокурора Гюльчехры Ибрагимовой. Да, конечно, Гюльчехра Бахадыровна в одном из своих выступлений сказала, что мнение Ходорковского никого не интересует, а с Лебедевым все равно обойдутся так, как и было задумано, но ведь любому нормальному человеку понятно, что эти высказывания характеризуют прокурора Ибрагимову как честного, исполнительного, хотя и немного эмоционального работника соответствующих органов. Совершенно нормальному судье Данилкину это было понятно и без лишних объяснений.
Но судебная волокита требует записывать и обнародывать решения судьи по всем полученным протестам и отводам. Поэтому, потратив в очередной раз полтора часа в "совещательной комнате", судья Данилкин зачитал мотивированный отказ, из которого любому непредвзятому наблюдателю должно было стать ясно, что в действиях прокурора Ибрагимовой нет ни малейших отклонений от процессуальных норм.
Кстати, финальный пассаж выступления Гюльчехры Ибрагимовой, обиженной несправедливыми наездами адвокатов, позволил мне несколько неожиданно по окончанию заседания вступить в увлекательный диалог с этой высокоученой дамой. Гордо сообщив, что все отводы в ее адрес и на предыдущих судах заканчивались ничем, она напоследок решила сразить собравшихся словами "всеми уважаемого Блеза Паскаля". Что-то о недоверии адвокатам, чьи труды щедро оплачиваются.
Я не удержался от искушения спросить у нее, как она прокомментирует другое высказывание того же Паскаля – о тех, кто подменил силу закона законом силы. (Более точный перевод с французского оригинала при сохранении игры слов "Ne pouvant fortifier la justice, on a justifiе la force" – "Не сумев придать силу закону, они сделали законом силу").
Наша интеллектуальная беседа началась с требования Гюльчехры Бахадыровны к стоящему рядом корреспонденту "Эха" немедленно выключить запись.
Далее она сообщила, что всегда относилась ко мне с огромным уважением и даже за меня голосовала. А сейчас она просто в шоке, увидев человека с непререкаемым авторитетом в такой компании.
(Судя по контексту, имелись ввиду "болельщики Ходорковского", как г-жа Ибрагимова уничижительно называет приходящих на процесс людей).
Мое замечание, что она меня с кем-то спутала, так как я никогда в выборах не участвовал, собеседницу смутило, а вот конкретное предложение открыть в Генпрокуратуре курсы русского языка, дабы помочь государевым слугам эффективнее клеймить расхитителей народного добра – почему-то сильно разозлило. "Сами вы косноязычный, – заверещала она. – Вам лучше играть в шахматы, чем протирать здесь штаны". Спонтанная пикировка завершилась уже на лестнице моими словами: "Лучше делать что угодно, чем торговать собственной профессией".
Во время второй половины заседания та же Ибрагимова зачитывала доказательства из 4-го тома уголовного дела (а их 188!). Одурманивающему эффекту бессмысленного словоизвержения позавидовал бы сам Кашпировский! Из потока информации о заседаниях советов директоров различных фирм, протоколов выемки документов из офисов этих (а может быть и других) компаний я уловил только то, что речь идет о событиях 1997-98 гг. На мой недоуменный вопрос Вадим Клюгвант и Каринна Москаленко только пожали плечами.
Статья 78 УК РФ о сроке давности, видимо, применяется лишь к "уважаемым людям". Таким, как Андрей Вавилов. Впрочем, прокуроры пока уверены, что деяния, совершенные Ходорковским и Лебедевым, относятся к категории "особо тяжких", где срок давности увеличивается до 15 лет.
А потом было оглашено очередное заявление Ходорковского, задающего конкретные вопросы и цитирующего документы, имеющие непосредственное отношение к делу. Документы, неопровержимо свидетельствующие о том, что инкриминируемые преступления на момент их предполагаемого совершения были частью общепринятой практики нефтяных компаний, в том числе и государственных. Но "волею" судьи Данилкина прокуроры избавлены от обязанности реагировать на подобные заявления. Заявления от тех, "чье мнение никого не интересует".
Но Михаил Ходорковский и Платон Лебедев выделяются на процессе не только своим очевидным интеллектуальным превосходством над Вертикалью и ее копошащимися слугами. Липкий страх, въевшийся в прокурорские и судейские души, не пристает к этим двум мужественным людям. Их выдержка и бесстрашие поражают.
И подсознательно (опять этот проклятый Фрейд!) прокурор Ибрагимова проговорилась, сказав, что все попытки подсудимых дискредитировать сторону обвинения – не что иное, как стрельба из пушки по воробьям. Гюльчехра Бахадыровна правильно определила калибр противостоящих сторон на этом историческом судебном процессе.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
